Вырвав меч, Вигге подскочил ко мне, целя в шею. Поднятый щит развалился надвое, а удар пришелся по шлему. Шея противно хрустнула, и я свалился, как подкошенный. Второго близнеца-хускарла Вигге, не глядя, ткнул в бедро. Наступив мне на грудь и дико скалясь, Вигге занёс меч и вдруг скорчился от боли: Тулле всадил ему обломок меча прямо в пах снизу вверх и провернул.

Вигге завизжал от боли и рухнул на землю, обильно орошая землю кровью. Тулле с трудом подобрал топор и только хотел сломать ему руку, как единственный выживший из близнецов, опираясь на подобранное копье, подскочил и из последних сил вогнал в лицо Вигге молот. Затем упал рядом, счастливо улыбаясь. Из его бедра широким потоком струилась кровь.

Может быть, ему немного оставалось до благодати, и если бы я подтащил кого-то из раненых, то он бы выжил. Но я не двинулся с места. Он отомстил за смерть брата и умер сразу после этого. Что может быть лучше для воина?

Я медленно поднялся. Кружилась голова, шею дергало и крутило от боли. Прежде мне нравилось больше: после каждого боя и ранений я получал руну и разом излечивался. Теперь же благодать получить было не так легко.

— Жалко, — сказал Тулле, глядя на изувеченный труп Вигге.

— Ага. С него половину шестой руны получить мог бы, поди.

— Бездна с той руной. Я хотел вырезать ему глаз и засунуть в глотку. Хотел переломать руки и ноги, — и вдруг он рассмеялся. — Зато член с яйцами я ему попортил.

Айсландеры быстро обдирали чужие трупы, особенное внимание уделяя оружию и железным доспехам. Подоспевшие карлы уносили трупы и раненых. Из пришедших не выжил никто.

Дальше дело было за Альриком и ульверами.

Глава 10

Вот уже который день мы с Тулле и Свартом торчали на длинном, как змеиный язык, мысе, палили дымный костер и ждали, вглядываясь в туманное море.

На самом деле, ждали всего второй день, а костер так и вовсе запалили сегодня. И я прекрасно знал, что до заката никто не придет. Но мне настолько уже обрыдла вся эта возня на острове. Вигге мертв, и теперь ничто не держало меня тут.

— Надо еще поискать плавник, — тихо за спиной произнес женский голос.

Ничто не держало. Разве что жена.

Хотя это еще одна причина поскорее убраться отсюда.

Меня бесила эта девчонка, которая по ночам могла лишь раздвигать ноги и молчать, стиснув зубы. Любая рабыня делала то же самое веселее. Да все женщины, с которыми я спал, сами набрасывались на меня. Все три. Ту старую рабыню из Сторбаша я не считал, с ней и не было ничего. Почему же в жены мне досталась такая… рыба? Наверное, потому папаша ее и сбагрил первому встречному.

Меня бесил и сам Аднальдюр. После того, как я объехал пол-острова, поговорил с двумя дюжинами семей и сразился с Вигге, тесть не позволил ни мне, ни Тулле встретиться с хёвдингом, мол, слишком подозрительно. Нам пришлось возвращаться к пещерам Сварта, выволакивать полутролля чуть ли не силой, переться на этот мыс и «в первый же туманный день запалить костер и ждать».

Бесили и чужие интриги. Сколько лет семьи варились в собственном соку на этом острове? Сколько ссор, вражды, браков и нападений тварей они пережили? И ни одна не могла выделиться среди прочих, так как остров один, условия для всех одни, торговли никакой. Даже Ральф Молчаливый не изменил местный уклад, так как не хотел торговать лишь с одной семьей. Каждое лето он оплывал остров по кругу, останавливаясь в разных бухтах и торгуя со всеми, доезжал даже до тех хуторов, что находились поглубже на суше. И те семьи, которые поначалу отказывались с ним иметь дело, быстро понимали, что без новых товаров они окажутся слабее, чем соседи.

А тут вдруг Кьелл. Глупый Кьелл. Жадный Кьелл. Кьелл, который захотел получить все и сразу. А еще ульверы, которые нарушили слово и пошли против нанимателя. А еще глупый я, который зачем-то женился на дочери Аднальдюра, не понимая, что наш союз нужен ему не меньше, чем нам.

Она бесила меня не только по ночам. Я злился всякий раз, когда мой взгляд натыкался на нее. И ее блеклое лицо, и белесые волосы, и тощая безгрудая фигурка, и жалкие две руны. Я стоял на пороге хускарла. Еще одна смерть, ну может быть, две, и я поднимусь на шестую руну. Фомрир, несомненно, наделит меня особым даром. Зачем мне слабая женщина? Вот если бы она была как Дагна! Такой женщиной гордишься, такую можно брать с собой в походы и похваляться перед друзьями и врагами, такую можно сжимать в объятиях и не бояться, что сломаешь ей кости, скорее уж стены дома рухнут от постельных игр с ней.

Как всегда, от подобных мыслей я возбудился и даже глянул на Аднфридюр. Может, оттащить ее за пригорок да и… А потом вспомнилось ее лицо с закрытыми глазами и плотно сжатым ртом, и все желание пропало. Я сплюнул и отвернулся.

К вечеру туман начал рассеиваться. И перед тем, как совсем стемнело, «Волчара» вошел в бухту перед громадными ступенями.

Ему удалось!

Корабль вытащили на песок. Мы втроем радостно сбежали вниз, чтобы поприветствовать сохирдманов. Я не видел их уже так давно!

Стейн уже не хромал, поломанный Бьярне тоже выглядел вполне неплохо, только правую руку все еще оберегал. Вепрь вместо приветствия вывернул мне голову, чтобы глянуть на зажившую рану. Альрик спрыгнул с борта, хлопнул Сварта по плечу, сказал:

— Я боялся, что тебя не вытащат из пещер.

Затем крепко обнял Тулле, шепнул ему что-то и лишь потом повернулся ко мне.

— Ты доволен? — спросил он.

Я кивнул. Пусть Тулле так и не успел сделать все то, о чем мечтал, пусть и не мой топор выбил дух из Вигге, зато я своими глазами видел его труп. Это было почти так же хорошо, как видеть окровавленного Торкеля и знать, что сейчас я оборву его жизнь.

— Тогда переночуем и завтра отплываем. Ты решил, что делать с ней? — и глянул мне за спину.

Не оглядываясь, я понял, что сзади стояла Аднфридюр, и невольно передернул плечами.

— Понятно…

Костер наверху мы погасили, зато развели огонь на нижней ступени, возле моря,